Тихая, узенькая улочка Вишнёвая. Не то – Луганск, не то – Каменный Брод.
– Скажите, как мне на завод пройти?
– Идите всё время прямо. Увидите...
Иду прямо. "Прямо" привело меня на какой-то тупичок. Ещё дальше – пустырь. Наверно, заблудился.
Из ворот последнего домика вышел мужчина в рабочей одежде.
– Скажите, пожалуйста, как мне пройти на пилонасекальный завод?
– Вы прошли его. Идёмте со мною...
Пошли. Снова затявкала "молотилка".
– Вот и завод.
Вижу вывеска – "Первый государственный пилонасекальный завод". Ворота, небольшой домик – такие, как и все на Вишнёвой улице. Но шум и тявканье "молотилки" выступает резче. Я не заметил завод. Прошёл мимо.
– Я слышал шум. Полагал, что каменнобродцы хлеб молотят, – сельхозналог готовят...
Рабочий рассмеялся.
– А, понимаю... Трубы, густой дым... Ну, брат, это тебе не ОР. Мы, того.. мелюзга. У них там широкие горизонты, перспективы разные, программы и всё прочее... У нас проще, – день прожил и, слава Богу! У них, поди, служащих в конторе больше, чем нас здесь на заводе.

– Как мне пройти в заводоуправление?.
– В контору, что ли?
– Ну, пусть в контору...
– Вот...

Более часа я был в конторе ("заводоуправление" – будет слишком громко сказано). Сначала женщина-бухгалтер, потом заместитель управляющего неизменно повторяли – "Мы могли бы жить, могли бы отыскать своё место в советской промышленности, но...". И это "но" непременно фигурировало почти после каждой фразы.
Расшифруем это магическое слово, и получим: завод, вырабатывающий напильники, единственный на Украине, но... до напильника ли тут, когда на очереди пуск таких промышленных единиц, как ДЮМО, Константиновский, Петровский, Дебальцевский заводы? И в результате всего этого получилась настоящая трагедия напильника: "Завод мог бы работать, существовать, но...".
В чём же, собственно, дело? Что это за завод такой, у которого вся перспектива, производственная программа, наконец, его дальнейшая судьба упирается в одно загадочное "но"?
Прежде всего, это действительно не ОР. Это небольшой заводик, на котором работает только 180 человек. Это ещё много. Не так давно работало значительно меньше.
И развился бы заводик, но (вот проклятое слово!)... завод принадлежит местному окрисполкому, в лице его отдела местного хозяйства. Луганский окрисполком не настолько богат, чтобы затратить на дооборудование и расширение завода 100 тысяч рублей. Центр же мало занимается напильниками. Поэтому все просьбы о ссуде, о поддержке завода до сих пор не находили отклика там, в Харькове. Без этих же 100 тысяч рублей – заводу смерть!
Завод в настоящее время занимается исключительно пересечкой старых напильников. Для того, чтобы он мог делать новые, и притом высокого сорта напильники, ему надо дополнительное оборудование. Требуется новая кузница с тремя пневматическими молотами, в пилонасекальный цех надо поставить 15 новых станков. На всё это требуется, примерно, 100 тысяч рублей, но денег нет.

– Как вы работаете теперь?
– Так... кое-как. Можно сказать – плохо. Сейчас вот мы близки к кризису. Нет сырья. Когда завод ОР пускал 4-ю мартеновскую печь, то обещал давать нам сталь в достаточном количестве, а теперь пуда не допросишься – себе мало. Но главное наше сырьё – это старые напильники. Наши представители ездят по заводам и покупают старые напильники, а мы здесь их перерабатываем. Но вот беда. На рынке нет старых напильников, а это грозит остановкой завода. Будь у нас оборудование настоящее, мы бы принялись за производство новых напильников, а теперь мы накануне кризиса.
– Чему равняется ваше теперешнее производство?
– 350 тысяч дюймов в месяц.
– А раньше?
– Тогда давали около миллиона дюймов.
– Неужели такая масса требуется напильников?
– А вы как думали? До войны в тогдашней России вырабатывалось до 10 миллионов штук, не дюймов, а штук. И не хватало. Из-за границы привозили чёртову пропасть. Если бы нам переоборудовать завод, пустить его на производство новых напильников, то и тогда мы не обслужили бы даже украинского крестьянского рынка. А ведь мы обслуживаем сейчас крупнейшие железные дороги: Донецкую, Северо-Кавказскую, Южные, и заводы Петрограда, Тулы. Вот почему обидно, что центр не хочет обратить на нас внимания. А между тем, только и слышишь – "давай напильников!". А где мы их возьмём? Сами на ладан дышим, вот-вот каюк, а могли бы жить, греметь...
Такое положение завода не мешает ему, однако, идти по пути достижений. Разумеется, достижения здесь не те, что на ОР, но для заводика со 180-ю рабочими, да ещё находящегося в зависимости от количества старых напильников, эти достижения немалые.
Например, ещё в 1923 году напильники завода не имели сбыта: их не покупали. Теперь – подавай, да нет. Многие заводы луганские напильники предпочитают уральским. С Урала приезжал представить подобного завода: знакомился с производством. А это уже немало.
В октябре прошлого года себестоимость дюйма напильника выражалась в 6.6 коп., а в мае этого года имеется снижение почти на 1 коп. в дюйме. Ежемесячно это составляет около 4000 руб. Завод с недавних пор стал давать прибыль. Небольшую, но прибыль. Раньше давал убыток. Брака стала меньше. Повысился заработок рабочих. Средний размер зарплаты – 52 руб. 62 коп.

– Каковы же виды на будущее?
– А вот судите: дадут возможность переоборудовать завод – живём! Нет, стало быть...
– Есть ли на это надежда?
– Как будто есть. Хлопочем... И исполком, и мы со своей стороны шевелим центр. По крайней мере, разрешение на вывоз из-за границы 15 станков мы имеем, но...
– Денег нет?
– Совершенно верно. Наш управляющий сейчас в Харькове. Может быть... Словом, – впереди звёздочка надежды мерцает. Погаснет она или нет – не знаю.

Погаснет или нет?

И. Хворов

газета «Луганская правда» за 28 июля 1925 года

В критическом положении находился наш завод в середине 1924 года. Напильник выпускался недоброкачественный, покупателей не было. Работали в убыток, который достигал колоссальных размеров. Со дня на день ждали закрытия завода. Вот тогда-то пришла нам на помощь «Луганская правда». Рабкоры на её страницах забили тревогу. Писали о негодном техноруке, о разгильдяйстве некоторых рабочих, о плохом качестве напильника.
На заметки обратили внимание. Была создана авторитетная комиссия, которая обследовала завод. В результате технорука убрали, разгильдяев сократили, по цехам поставили приёмщиков. Новый технорук попался очень хороший. Улучшили калку, насечку. Улучшилось качество напильника, уменьшился брак. Если до сокращения, брак в среднем достигал 10 %, то после сокращения он упал до 5 %.
Но – не было сбыта. Привыкли к заграничному, а за наш напильник и слушать не хотели. С большим трудом завербовали первого покупателя – Балтийский завод в Ленинграде. Испытание показало, что напильников 1-го сорта оказалось 50 %, 2-го сорта – 42.8 %, остальные – брак. Дальше пошло лучше. Испытание, произведённое Северо-Донецкой ж.д., выяснило, что насечка и калка хорошие, а браку оказалось всего 28 штук. Испытание на заводе ОР дало ещё лучшие результаты. Постепенно вернулись старые покупатели, появились новые. Теперь завод завален заказами настолько, что их не в силах выполнить.
Дальнейшее развитие завода упёрлось в его слабость, малые размеры. Не хватает станков и рабочей силы. Надо расширяться. Не помогает и то, что перешли работать на две смены.
По нашему вызову приехала комиссия из ВСНХ, которая нашла, что завод вполне пригоден для дальнейшего расширения, и решила изыскать средства.
Часть средств уже отпущена нам окрисполкомом. Приступили к расширению и переоборудованию обжигательного, насекального, кузнечного цехов и калильни. На заводе будет установлено ряд новых печей, молотов и насекальных станков. В связи с этим можно будет приступить к выработке в большом количестве новых напильников.

В. Тищенко

газета «Луганская правда» за 19 августа 1925 года