09.09.2011

Начальник УМВД Украины в Луганской области Евгений Польской утверждает, что сокращение аппарата на 30 % никак не отразилось на работе луганской милиции. Более того, генерал считает, что отмена льготного стажа милиционерам в рамках пенсионной реформы также позитивно отразится на системе правоохранительных органов. Об этом, а также о работе с благотворительными фондами и манипуляциями со статистикой он рассказал в интервью «Восточному варианту».

– Евгений Николаевич, в рамках сокращения штатов милиции в УМВД Луганской области также уменьшилось количество работающих. Как это отразится на показателях работы, раскрываемости преступлений?

– Сокращение 30 % аппарата уже прошло. Это был первый этап реформирования органов внутренних дел. Какую цель преследовал министр, когда подготовил программу по оптимизации органов внутренних дел? Первая задача – убрать дубляж. Службы, подразделения, сотрудники дублируют друг друга, выполняют аналогичные функции. Кроме того, естественно, все знают о потребности в переоснащении материально-технической базы, хотелось бы и зарплату повысить рядовому и начальствующему составу. Где взять средства? А за счёт сокращения появится возможность повысить зарплату и переоснастить милицию. Сокращение, скажу откровенно, прошло безболезненно. Показатели работы не снижаются. По некоторым видам да – есть снижение, по другим – рост, но это обычная ситуация. И сказать, что сокращение штата негативно повлияло на борьбу с преступностью, я не могу.
Кроме того, сокращают не лучших, а тех, кто, так сказать, сокращения заслуживает. Я не хочу обидеть всех тех, кто ушёл, возможно, среди них были и достойные сотрудники, но основная масса – это те, результаты работы которых не совсем нас устраивали. Они покинули наши ряды, я могу рассматривать это и как своеобразную чистку.

– А в целом, по вашему мнению, в милиции достаточно кадров? Возможно, вместо сокращения, стоило бы переформатировать штат и сделать больше должностей, например, в ППС?

– Нет, я так не считаю. Сокращение оправдано. Механизм был абсолютно неповоротливым, годами увеличения, увеличения, увеличения штата. Министр принял очень сложное решение, оно своевременно и совершенно оправдано. 30 % – это именно та цифра, которая способна привести в рабочее состояние наши подразделения.

– Но кроме сокращения в УМВД сейчас происходит и отток кадров из-за пенсионной реформы, которая увеличивает необходимую выслугу для выхода на пенсию. Уходят как раз 40-45-летние офицеры, те, у кого уже есть опыт. Те, кого считают профессионалами.

– Насколько они профессиональные? Я думаю, что профессионал не ушёл бы на пенсию в 35 лет и не бросил бы любимое дело. Понятие профессионализма – это понятие состояния души. И даже из-за выплат бросить всё и уйти в никуда – это, по меньшей мере, глупо. Да, ушли многие, но многие и остались, а среди тех, кто ушел – могу назвать 5, 7, 10 примеров – есть и те, кто считает, что поступил опрометчиво.

– А уход этих офицеров разве не отразится на работе?

– Не отразится. 22 июля 2011 года Кабмин принял постановление, которым отменяется норма о начислении льготного стажа – «год за полтора». Это постановление сработало против тех, кто хотел уйти на пенсию, но сработала на государство и на систему в целом.
Я, когда начинал работать в милиции, в 1982 году, такое понятие как «год за полтора» вообще отсутствовало. Потом появились первые УБОПы, в 1990-е годы, и тогда льготная выслуга была оправданным шагом – по сути, была война. Потом пошла «цепная реакция» – ввели год за полтора уголовному розыску, потом участковым. Закончилось всё тем, что у нас в БЭП уже год за полтора, осталось ещё ЦОСу год за полтора сделать. Без льготной выслуги остались только паспортисты и «Динамо».
К чему это привело? Офицеру 35, 37, 38 лет, – уже пенсионер. Отношение же к работе меняется. Он осознает, что уже есть пенсия и на неё можно уйти в любой момент. Тормоз срезан, а в 35 кое у кого в головах ещё бывают бури и вьюги. Я считаю, что это плохо влияло на работу.

– Теперь они будут работать дольше. Конечно, к 45-50 большая часть уже занимает руководящие посты, но все равно – какие это даст результаты?

– Не обязательно в таком возрасте занимают руководящие посты. Я, когда мне было года 33-34, работал в уголовном розыске, и в подчинении у меня были старшие опера по 54 года.

– И как можно оценить качество их работы по сравнению с 30-летними?

– Качество нормальное. Опыт, мудрость – это самое важное в милиции. За плечами раскрытые преступления, есть мысли, возникают версии. А у молодого, который по учебнику учился – нет.
Постановление от 22 июля затормозило процесс выхода на пенсию по льготной выслуге, теперь всё вернулось на круги своя. При этом в 45-50 лет по индивидуальному рапорту и ходатайству начальника можно будет ещё продлить на год право работать в милиции – исходя из того, насколько эффективно трудился в прежние годы, насколько нужен как профессионал системе.
Я считаю, что ничего страшного не произошло – да, есть некоторые сложности. Например, в одном из подразделений ушёл заместитель, а на его место тяжело найти человека.

– Никто не хочет сделать карьерный шаг?

– На руководящие должности не сильно стремятся, потому что очень большая ответственность. За себя отвечать намного проще, чем за гарнизон. Так, любое ЧП, любая проблема бьёт по мне – в мой адрес министр адресует претензии. Это правильно и это надо понимать.

– В июле вступил в силу новый закон о борьбе с коррупцией. Что-то меняется в работе УБОП и УГСБЭП в этом контексте?

– Никаких особенных изменений.

– Работа по взяточникам не будет перераспределяться между УБОП и УГСБЭП?

– Взятки – это серьёзные тяжкие преступления. По ним будет работать и УБОП, и УГСБЭП.

– Это получается тот самый дубляж, о котором вы уже говорили.

– Нет, это не дубляж. По линии УБОП взятка может быть одним из элементом в составе преступной деятельности, эпизодом в уголовном деле, а УГСБЭП занимается взяточниками в целом.

– Опять же, по новому закону о борьбе с коррупцией по-новому будет регулироваться работа благотворительных фондов. Сейчас при УМВД в Луганской область есть фонды?

– Нет. Есть фонды, которые помогают милиции, это их уставная цель. Они существуют самостоятельно. К закону о борьбе коррупцией много вопросов, на которые нет ответов. Механизм работы с фондами не разработан, поэтому мы с ними пока не работаем.

– Сейчас областные чиновники говорят о том, что в регионе удалось победить копанки. Почему до этого много лет не удавалось и теперь вдруг получилось?

– В Луганской области проводится операция «Недра», и каждое утро я получаю результаты за прошедшие сутки. Совместно с СБУ мы проводим мероприятия – тоже есть результат. Мне министр сказал, что за наличие копанок буду отвечать я. Я сообщил всем начальникам милиции о том, что за появление каждой копанки они несут ответственность персонально. Не так давно пару копанок мы нашли в одном районе – начальник милиции получил неполное должностное соответствие. В случае возникновения еще вопросов – увольнение. С этим все четко и строго.
Но еще копают, естественно, потому что привыкли копать. Нет возможности возле каждой копанки поставить милиционера, чтобы это контролировать. Те, кто продолжают заниматься, попадают в поле нашего зрения, и в результате – уголовное преследование, изъятие техники, в перспективе суд. То, что происходит сегодня – единичные проявления, которые мы стараемся локализовать в самом начале процесса. Но в целом, тема уже, наверное, теряет свою актуальность, разработан механизм легализации этого промысла, упрощена система получения разрешения на выделение участков, лицензирование на проведение самих работ.

– Расскажите о преступлении, в котором подозреваются 2 милиционера в Беловодске. Говорят, что якобы они забили до смерти двоих наркоманов.

– Я не могу рассказывать из-за тайны следствия. Всё, что можно было, мы уже сообщили. Да, возможно сотрудник милиции причастен. Он арестован. Уголовное дело расследует прокуратура. Степень его вины определит суд.

– Правда, что один из сотрудников милиции задержан СБУ при попытке транспортировать через границу нелегальных мигрантов – граждан Сомали?

– Да, факт такой был. Но это один из бывших наших сотрудников, из тех, кто попал под сокращение. Один из нерадивых, который болтался, пока шёл процесс с документами. Был, кстати, уволен за прогулы.

– Но ведь все знают, что в милиции есть такая практика: как только милиционер где-то попадается, то сразу выясняется, что он «буквально вчера» был уволен из органов. Это же всерьёз никто не воспринимает.

– Ошибаетесь. Для министра это не имеет значения. Сегодня никто не заинтересован скрывать какие-то факты и создавать видимость, что «все хорошо». Наоборот – мы заинтересованы показать, что работаем. В этой операции с мигрантами принимали участие и оперативники СБУ, и пограничники, и милиция. Сейчас все высветвляется в СМИ, все полностью. Нет никакой необходимости что-то скрывать. То же самое касается и остальных преступлений. Сегодня ни один сотрудник не пострадал из-за роста количества зарегистрированных преступлений какого-то вида – ни оперуполномоченный, ни начальник розыска, ни начальник милиции, ни начальник службы аппарата, ни я. Какая мысль преследуется, когда укрываются преступления? Показатели. Например, идет рост уличных правонарушений – давайте укрывать и «делать статистику». Раньше это практиковалось. Сейчас всё не так. Ни на одном из совещаний я никогда не предъявлял претензий по росту числа преступлений. Наоборот, там, где есть укрытие преступления – сразу увольнение. Пришёл человек, заявил о факте, а его скрыли – увольняют сразу и дежурного, и помощника дежурного, и начальника дежурной части – всех. Смысла укрывать преступления нет, это опасно, лучше зафиксировать, показать и раскрывать. Данные за 8 месяцев года свидетельствуют о снижении количества преступлений на 2,5 %. Но я считаю, что это связано с тем, что больше людей уезжало отдыхать или на заработки. Проблема не в цифрах. Главное, чтобы милиция добросовестно работала с гражданами.